Ihie beseder.
"Альмалексия вернулась во дворец поздно вечером и была рада, что не застала дома ни мужа Вивека, ни брата Сота Сила.
Зато ее дожидалась колоколонистка Терана, и, взволнованная тем, что она видела и слышала, Альмалексия кинулась к ней и, целуя ее прекрасные большие руки, закричала:
- Терана, милая, прошу тебя, сыграй для меня что-нибудь, - и сейчас же вышла из комнаты в цветник и села на скамейку.
Она почти ни одной секунды не сомневалась в том, что Терана сыграет то самое место из Второй Колокольной Сонаты, о котором просил этот мертвец со смешной фамилией Дагот Ур.
Так оно и было. Она узнала с первых ударов это исключительное, единственное по глубине произведение. И душа ее как будто бы раздвоилась. Она единовременно думала о том, что мимо нее прошла большая любовь, которая повторяется только один раз в три эпохи. Вспомнила предсмертные слова генерала Неревара и спросила себя: почему этот человек заставил ее слушать именно это произведение Шестого Дома, и еще против ее желания? И в уме ее слагались слова. Они так совпадали в ее мысли с музыкой, что это были как будто бы куплеты, которые кончались словами: "Спящий проснётся".
"Вот сейчас я вам покажу в нежных звуках жизнь, которая покорно и радостно обрекла себя на мучения, страдания и смерть. Ни жалобы, ни упрека, ни боли самолюбия я не знал. Я перед тобою - одна молитва: "Спящий проснётся".
Да, я предвижу страдание, кровь и смерть. И думаю, что трудно расстаться телу с душой, но, хан Ресдайна, хвала тебе, страстная хвала и тихая любовь. "Спящий проснётся".
Вспоминаю каждый твой шаг, улыбку, взгляд, звук твоей походки. Сладкой грустью, тихой, прекрасной грустью обвеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было Дэйдра и Судьбе. "Спящий проснётся".
В предсмертный печальный час я молюсь только тебе. Жизнь могла бы быть прекрасной и для меня. Не ропщи, бедное сердце, не ропщи. В душе я призываю смерть, но в сердце полон хвалы тебе: "Спящий проснётся".
Ты, ты и кимеры, которые окружали тебя, все вы не знаете, как ты был прекрасен. Бьют часы. Время. И, умирая, я в скорбный час расставания с жизнью все-таки пою - слава Тебе.
Вот она идет, все усмиряющая смерть-Айем, а я говорю - слава Тебе!.."
Королева Альмалексия обняла ствол акации, прижалась к нему и плакала. Дерево мягко сотрясалось. Налетел легкий ветер и, точно сочувствуя ей, зашелестел листьями. Острее запахли звезды скуума... И в это время удивительная музыка, будто бы подчиняясь ее горю, продолжала:
"Успокойся, Неревар, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой. Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь? Вот я чувствую твои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко, сладко, сладко".
Терана вышла из комнаты, уже кончив играть, и увидала королеву, сидящую на скамейке всю в слезах.
- Что с тобой? - спросила колоколонистка.
Альмалексия, с глазами, блестящими от слез, беспокойно, взволнованно стала целовать ей лицо, губы, глаза и говорила:
- Нет, нет, - он мертв раз и навсегда. Все хорошо."
"Эбонитовый браслет", Аландро Сул Младший, конец II эпохи.
Как говорил Вивек, события под Красной Горой произошли так давно, что уже и не вспомнить кто кого куда и как. Но я думаю, Неревара не любил разве что только Сота Сил, поскольку Сота Сил уже тогда впал в старческий маразм. Остальные - Альма, Вивек и Дагот Ур с хана нашего Неревара жестоко и беспощадно каваились, отчего последний и помер. Воображение рисует кровавую сцену того как Альма застукала Неревара с Даготом в койке и грохнула их обоих: сначала муженька, потом его хахаля. Конечно примазав походя к такому важном делу Вивека и Сота Сила. Хитрая ж лисица.
Для несведущих в фандоме, пару пояснений.
Госпожа Терана - старая сумасшедшая кочерга, известная всем игрокам своей оригинальностью.
Колокола Даготов - ритуальные черные колокола, в которые били жрецы-даготы во время "Молитвы Скорби".
"Спящий проснётся" - слова, которые произносили данмеры в своих кошмарах по поводу возвращения Дагот Ура. Трибунал периодически делал зачистки под Красной Горой, убивал Дагот Ура и его возродившихся родичей, но толку с этого было мало: они возвращались снова. Состояние между смертью и возрождением они описывали как долгий-долгий сон.
Зато ее дожидалась колоколонистка Терана, и, взволнованная тем, что она видела и слышала, Альмалексия кинулась к ней и, целуя ее прекрасные большие руки, закричала:
- Терана, милая, прошу тебя, сыграй для меня что-нибудь, - и сейчас же вышла из комнаты в цветник и села на скамейку.
Она почти ни одной секунды не сомневалась в том, что Терана сыграет то самое место из Второй Колокольной Сонаты, о котором просил этот мертвец со смешной фамилией Дагот Ур.
Так оно и было. Она узнала с первых ударов это исключительное, единственное по глубине произведение. И душа ее как будто бы раздвоилась. Она единовременно думала о том, что мимо нее прошла большая любовь, которая повторяется только один раз в три эпохи. Вспомнила предсмертные слова генерала Неревара и спросила себя: почему этот человек заставил ее слушать именно это произведение Шестого Дома, и еще против ее желания? И в уме ее слагались слова. Они так совпадали в ее мысли с музыкой, что это были как будто бы куплеты, которые кончались словами: "Спящий проснётся".
"Вот сейчас я вам покажу в нежных звуках жизнь, которая покорно и радостно обрекла себя на мучения, страдания и смерть. Ни жалобы, ни упрека, ни боли самолюбия я не знал. Я перед тобою - одна молитва: "Спящий проснётся".
Да, я предвижу страдание, кровь и смерть. И думаю, что трудно расстаться телу с душой, но, хан Ресдайна, хвала тебе, страстная хвала и тихая любовь. "Спящий проснётся".
Вспоминаю каждый твой шаг, улыбку, взгляд, звук твоей походки. Сладкой грустью, тихой, прекрасной грустью обвеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было Дэйдра и Судьбе. "Спящий проснётся".
В предсмертный печальный час я молюсь только тебе. Жизнь могла бы быть прекрасной и для меня. Не ропщи, бедное сердце, не ропщи. В душе я призываю смерть, но в сердце полон хвалы тебе: "Спящий проснётся".
Ты, ты и кимеры, которые окружали тебя, все вы не знаете, как ты был прекрасен. Бьют часы. Время. И, умирая, я в скорбный час расставания с жизнью все-таки пою - слава Тебе.
Вот она идет, все усмиряющая смерть-Айем, а я говорю - слава Тебе!.."
Королева Альмалексия обняла ствол акации, прижалась к нему и плакала. Дерево мягко сотрясалось. Налетел легкий ветер и, точно сочувствуя ей, зашелестел листьями. Острее запахли звезды скуума... И в это время удивительная музыка, будто бы подчиняясь ее горю, продолжала:
"Успокойся, Неревар, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой. Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь? Вот я чувствую твои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко, сладко, сладко".
Терана вышла из комнаты, уже кончив играть, и увидала королеву, сидящую на скамейке всю в слезах.
- Что с тобой? - спросила колоколонистка.
Альмалексия, с глазами, блестящими от слез, беспокойно, взволнованно стала целовать ей лицо, губы, глаза и говорила:
- Нет, нет, - он мертв раз и навсегда. Все хорошо."
"Эбонитовый браслет", Аландро Сул Младший, конец II эпохи.
Как говорил Вивек, события под Красной Горой произошли так давно, что уже и не вспомнить кто кого куда и как. Но я думаю, Неревара не любил разве что только Сота Сил, поскольку Сота Сил уже тогда впал в старческий маразм. Остальные - Альма, Вивек и Дагот Ур с хана нашего Неревара жестоко и беспощадно каваились, отчего последний и помер. Воображение рисует кровавую сцену того как Альма застукала Неревара с Даготом в койке и грохнула их обоих: сначала муженька, потом его хахаля. Конечно примазав походя к такому важном делу Вивека и Сота Сила. Хитрая ж лисица.
Для несведущих в фандоме, пару пояснений.
Госпожа Терана - старая сумасшедшая кочерга, известная всем игрокам своей оригинальностью.
Колокола Даготов - ритуальные черные колокола, в которые били жрецы-даготы во время "Молитвы Скорби".
"Спящий проснётся" - слова, которые произносили данмеры в своих кошмарах по поводу возвращения Дагот Ура. Трибунал периодически делал зачистки под Красной Горой, убивал Дагот Ура и его возродившихся родичей, но толку с этого было мало: они возвращались снова. Состояние между смертью и возрождением они описывали как долгий-долгий сон.
-
-
11.12.2010 в 23:15-
-
11.12.2010 в 23:38