Отрывок из романа "Вор идет в Киродиил" Титуса Мейда, глава LXX.
читать дальшеНа другой день в предрассветных сумерках два странника шли по Красной дороге по равнине Нибена. Одним из них был Окато, другим – император Уриэль Септим, который покидал Имперский Город и обреченный Киродиил.
Небо на востоке уже окрашивалось в зеленоватые тона, которые постепенно и все более явственно переходили у горизонта в шафранный цвет. Серебристая листва деревьев, белый мрамор вилл и арки акведуков, тянувшихся по равнине в город, выступали из темноты. Зеленоватое небо все больше светлело, становилось золотистым. Но вот восток порозовел, и заря осветила горы Валус - их дивные сиреневые тона, казалось, сами излучали свет.
Искорками мерцали на трепетных листьях деревьев капли росы. Мгла рассеивалась, открывая все более обширную часть равнины с разбросанными на ней домами, кладбищами, селеньями и купами деревьев, средь которых белели колонны храмов.
Дорога была пустынна. Крестьяне, возившие в город зелень, еще, видимо, не успели запрячь мулов в свои тележки. На каменных плитах, которыми вплоть до самых гор была вымощена дорога, стучали деревянные сандалии двух путников.
Наконец над седловиной между горами показалось солнце, и странное явление поразило императора. Ему почудилось, будто золотой диск, вместо того чтобы подыматься все выше по небу, спускается с гор и катится по дороге.
- Видишь это сияние - вон оно, приближается к нам? - молвил Уриэль, остановясь.
- Я ничего не вижу, - отвечал Окато.
Минуту спустя Уриэль, приставив к глазам ладонь, сказал:
- К нам идет кто-то, весь в солнечном сиянии.
Однако никакого шума шагов они не слышали. Вокруг было совершенно тихо. Окато видел только, что деревья вдали колышутся, словно кто-то их тряхнул, и все шире разливается по равнине свет. Он с удивлением поглядел на императора.
- Повелитель, что с тобою? - тревожно спросил канцлер.
Дорожный посох Уриэля, выскользнув из его руки, упал наземь, глаза были устремлены вперед, на лице изображались изумление, радость, восторг. Внезапно он бросился вперед, простирая руки, и из уст его вырвался возглас:
- Вивек! Вивек!
И он приник головою к земле, будто целовал чьи-то ноги. Наступило долгое молчанье, потом в тишине послышался прерываемый рыданьями голос старика:
- Quo vadis, Domine?
Не услышал Окато ответа, но до ушей Уриэля донесся грустный, ласковый голос:
- Раз ты покидаешь народ свой, в эти оставшиеся дни я решил направиться в Сиродил, на новый суд.
Император лежал на земле, лицом в пыли, недвижим и нем. Окато испугался, что он в обмороке или умер, но вот наконец Уриэль встал, дрожащими руками поднял страннический посох и, ни слова не говоря, повернул к Золотой Башне города.
Видя это, канцлер повторил как эхо:
- Quo vadis, Domine?
- В Киродиил, - тихо отвечал император.
И он возвратился.