Моя дорогая супруга. Пишу тебе из окопов Альд-Руна... Орды дэйдра взяли нас в окружение. Главное, не дать им зайти к нам в тыл, ибо, как пел про меня один нордический бард, "ты был в профиль не плох, что не скажешь про зад". Что не удивительно, ибо мы к таким господам спиной поворачиваться не любим, хо-хо.
Как ты уже поняла, хочу я поговорить с тобой о прекрасном и божественном, т.е. обо мне. Помимо неприятностей на фронте, гибели четырех имперских легионов, разрушения Альд Руна, падения метеорита на город моего честного имени - у меня всё хорошо. Слёту придумал новую вехку. Вот послушай:
Любовь - моя. Дай ей опалить тебя,
И открыть дверь к чтимому очагу,
К Сердцу Дома, к забытому Храму.
Ведь я - защитник его алтаря.
По-моему неплохо. Хотя мне кажется, я уже где-то использовал "дай ей опалить тебя"... Не помню. Не люблю повторяться. Или наоборот, люблю. Не помню.
Меня тут давеча оздачил один легионер интеллектуального склада ума. Это такой нелепый бородач, чудом переживший кризис среднего возраста; увидев мою сияющую персону, он тут же бросился к моим коленям и вопросил:
"Скажите, ваше трибунальство, а как Церковь в целом и преподобный Вивек в частности относятся к последней книге приключенческого писателя Жоанны Бретонки "Грегуарий Паштет и Дары Морровинда" ?"
Я ласково взял его за пуговичку на пузике и, доверительно глядя в глаза, поинтересовался в ответ:
"А поведайте мне, что есть такое этот ваш Грегуарий, дабы я к нему хоть как-то относился?"
Люди меня разочаровывают. Слишком много суеты. Три дня назад Вечные Стражи заявили, что не пойдут в бой во имя господа своего, если администрация храма не выделит из фондов хотя бы по одной тумбочке бы на каждую четвертую казарменную кровать. Сторговались на шести. Порой мне хочется воскликнуть "Господи Вивеке, как низко пал ординаториум", хоть это и попахивает раздвоением личности и самолюбованием.
Смертные умы не могут понять простой истины. Вивека интересует только совершенство. Всё остальное приходит и уходит. Грегуарий, тумбочки, несварение желудка.
После того, как с горизонта моей жизни исчез Нереварин, огонь мой, в мире осталось только две совершенные вещи: слова и коняк.
Коньяк - это совершенная гадость. Концентрированный вкус одиночества.
Но ничего, вековые запасы его уже подходят к концу, и у меня останутся только слова.
А уж они-то - в праве моём.
Не пропадай в Забвении, передавай приветы гномам.
Твой В.