Дорогая Альма!
Я нашел новое доказательство собственного бытия. Иного и быть не может. Но слушай, что я тебе расскажу.
На днях я побывал в той малодоступной области Забвения, что именуется Жаркой Глоткой. И правда, место это находится возле самых Ям Перита, защищая оные от взора солнца, Магнуса. Оттого вся местность Жаркой Глотки дымится, а дрожащий воздух сжигает лёгкие; погода тут, если это можно назвать погодой, невыносимая.
Я посетил Жаркую Глотку по предложению, исходящему сразу от трёх Князей Забвения. Это были Херма Мора, дэйдра знаний, сияющая Меридия, дочь Магнуса, и Шиогорат Безумный, хоть мне больше по душе его хаджитское именование. Были так же Вернима Отравительница Снов и еще некто, сразу мной неопознанный. Это оказалась Гончая Охотника, аспект Хирцина, Егеря Князей. Как ты знаешь, угодья Охотника наименее изученные смертными области Забвения, а он сам редко выбирается на общие собрания сил.
Мы собрались в Доме Тысячи Слов, где за криками мучимых духов, под полные слёз бокалы Князья развлекают друг друга изощренными диалогами и лживыми обещаниями. Охотник прислал на собрание бетонийские изумруды, восхитительной красоты зеленые камни. Подобный цвет я видел за все тысячелетия моей жизни только однажды, но имя этого человека ничего не скажет тебе.
Ты помнишь, зелень редка в скалах Вварденфелла. Да и в целом, не считая черного пепельного и кровавого лавового, какие ещё цвета можно увидеть в наших суровых краях? Не потому ли я всегда питал слабость к глубоким цветам, за их связь с родной стихией. Мне вспоминаются еще один человек, но это было так давно, что черты его лица истёрлись в моей памяти, за исключением невероятной синевы его глаз. Как показало время, эти глаза предназначались горизонту и тому, что над ним – небу.
Но вернусь к изумрудам. Что же я сделал, дабы заполучить эти их? Если помнишь, а я на это надеюсь, твой супруг известен не только своей двойственностью Поэта-Воина, но также и противоположностью этой паре – как Вивек-Любовник и Вивек-Вор. Именно своей ипостасью Вора я и воспользовался. Так, я предусмотрительно снял Водное Лицо, а поэтому был свободен от обязательств. Мой язык лгал, а зубы помогали ему.
Вооруженный словами ужаса, я усыпил бдительность князей игрой бесполезных идей и, схватив ожерелье, скрылся в пустошах Жаркой Глотки. Выйдя из оцепенения, Гончая бросилась за мной в погоню.
Подобных прогулок я не совершал с тех пор, как закончил дела с Молаг Балом. Зверь преследовал меня от Дома Тысячи Слов до Сада Расходящихся Тропок, а от сада к оврагам Поющей Воды, после к Тысяче Тарелок и, наконец, к Хрустяльной Башне на самом краю Жаркой Глотки. Там я спрятался среди отражений, и, застав зверя врасплох, оседлал его. Взбешенный дэйдра понёсся по пустошам области, норовя скинуть меня или в Ямы Перита, или спалить лучами Магнуса. Последнее ему почти удалось: я был без Водного Лица и потому опалил своего собственное. Но я стерпел, а зверю было трудно, и вот, возле Сада Расходящихся Тропок аспект Охотника взмолился, ибо устал нести меня на своей спине. Я пощадил дэйдра при условии, что оставлю изумруды себе, а сам зверь войдёт в Сад. Из этого сада нет выхода туда, откуда ты вошел, и его пути ведут в другие, далёкие или близкие, области Забвения.
Так я заполучил камни совершенного цвета и избавился от преследователя. Сейчас я сижу в своём кабинете, залечиваю ожоги молочком квама и любуюсь поистине божественным творением. Именно эти изумруды, их красота и есть новое доказательство моего бытия, бытия бога.